Цена заклятия - Страница 76

Поэтому, когда Кланнох распахнул дверь, она мило улыбнулась прямо в его покрасневшее лицо. Как она и ожидала, это нежное приветствие лишь усилило его ярость. Нахмурившись, он шагнул вперед, схватил ее за плечи и начал трясти.

— Самая прекрасная женщина нации, — прошипел он, — и ни на что не способна, кроме как развлекаться дешевыми трюками. И почему наш глупый отец позволил тебе заниматься магией? Этого я никогда не пойму, но когда старик умрет, обещаю тебе, ты будешь выдана замуж в течение недели, уж об этом-то я позабочусь.

Он говорил и тряс ее все сильнее. Это было уже слишком. Никто не смел прикасаться к члену императорской семьи, не то что оскорблять его. Акмар молча вышел вперед, а из комнаты так же беззвучно появился Сенз. Руки обоих мужчин скользнули к мечам.

— Довольно!

Слово эхом отозвалось по всему коридору, как шум лавины, и, как лавине, ему невозможно было сопротивляться. Сардос произнес всего лишь одно слово, но от его голоса кровь застыла в жилах обоих юных представителей династии Джурин и их телохранителей. Все взгляды обратились к загадочному советнику, но он сидел так же бесстрастно, как и раньше. Трудно было поверить в то, что он вообще что-то сказал.

Киринфа первой пришла в себя. Она кинула гневный взгляд на предавшего ее брата, повернулась на каблуках и бросилась прочь. Акмар убрал руку со своего меча и, с любопытством взглянув на Сенза, поспешил за своей подопечной. Никогда раньше за всю историю семьи Джурин обстоятельства не вынуждали телохранителя поднять руку на кого-либо из императорской семьи. Акмар почувствовал в этом дурное предзнаменование.

Киринфа все еще пылала от ярости, когда добралась до своих покоев в северо-западной башне. Акмар занял обычное место в прихожей, а Киринфа пробежала через гостиную и гардеробную в спальню, захлопывая все двери за собой. Наконец она задернула плотный камчатный полог и упала в прохладную мягкость своей постели, закрыв лицо руками.

Она уже давно смирилась с тем, что Кланнох больше не был ее маленьким братом, с которым они вместе играли и бегали по всему дворцу. В возрасте десяти лет их воспитание стало весьма жестким, и Кланнох проводил большую часть времени за изучением истории Индора и искусства управлять им. Однако, несмотря на то что их детская любовь друг к другу умерла, они оба испытывали уважение к этому чувству и в их отношениях сохранилась сердечная привязанность. Никогда, даже после самых унизительных розыгрышей, Кланнох не обращался с ней так резко и зло.

Киринфа повернулась и села, подтянув колени к подбородку и обхватив их руками. Она пыталась избавиться от жгучей боли, вызванной словами Кланноха, и сосредоточиться на том, что она от него узнала… поскольку, несмотря на яростную ссору — а на самом деле благодаря ей, — она узнала все, что хотела, а возможно, даже больше. Никогда прежде Киринфа не слышала, чтобы ее брат рассуждал о том дне, когда их отец сойдет вслед за матерью в могилу. Конечно, Кланнох был единственным мужчиной — наследником императорского престола в Индоре и в этом качестве обязан был думать о своем будущем как о будущем монарха. Но то обстоятельство, что он жаждал и рвался к власти, то, что подобные мысли полностью захватили его, — это открытие потрясло Киринфу.

И, к сожалению, а может быть, и к счастью, Киринфа узнала не только о страстном желании ее брата поскорее унаследовать престол. Она поняла, какие планы строит брат в отношении ее будущего. Если Киринфе удавалось отпугнуть многих поклонников своим эксцентричным поведением и изучением магии, если ей удавалось убедить все еще снисходительного отца, что другие претенденты совершеннейшее пустое место, то от Кланноха ей не приходилось ждать такой же снисходительности. Почему-то Киринфа всегда воображала, будто в силу их детской привязанности брат станет уважать ее желания в области замужества. И вот теперь оказалось, что юный Кланнох стремится остаться единственным представителем династии Джурин в императорском дворце, и это открытие вызвало у Киринфы какие-то неясные подозрения.

Внезапно ее охватило желание узнать больше, увидеть, чем ее брат занят в этот самый момент. Она научилась у Холоакхана не очень многим практическим заклинаниям — способами творить магию было мучительно трудно овладеть, — но в ее распоряжении имелись средства для выполнения этой конкретной задачи. На тумбочке рядом с кроватью лежало маленькое зеркало с серебряной ручкой. Она схватила его и положила рядом с собой на постель, затем достала из ящика тумбочки длинную шпильку для волос, украшенную жемчугом. Она воткнула острие шпильки в подушечку пальца и крепко надавила, одна яркая капля крови, словно бусинка, упала на зеркало. Заматывая палец платком, Киринфа принялась напевать тихую мелодию. От усилий, необходимых для работы с магией, принцесса побледнела, ее брови сошлись над переносицей, а длинные пальцы сжались в кулаки. Заклинание ясновидения было простым, но оно все равно требовало от своего творца максимального напряжения. И даже в этом случае, если Кланнох отдалится от той комнаты, где он произносил свою высокопарную речь, заклинание не сработает. На самом деле ясновидение Киринфы распространялось на весьма ограниченное расстояние. Не думая о возможной неудаче, она сконцентрировала все свое воображение на фигуре брата. Принцесса продолжала петь, по телу побежали мурашки. Голубой шелк платья покрылся в нескольких местах темными пятнами пота.

Вдруг капелька крови на зеркале задвигалась. Она откатилась примерно на дюйм, остановилась, а затем покатилась в обратном направлении. Куда бы ни двигалась капля, за ней оставался след в виде цветной дорожки, словно каждое ее движение стирало отражающий слой с зеркальной глади, открывая взору удивительную многоцветную поверхность.